домой, пускает эту лошадь в табун, а взамен ее берет из табуна свежую. Сравнительное обилие лошадей, имеющихся здесь у горцев, дает возможность свободно применять этот способ пользования лошадьми для усиленной работы. Лошадь, пущенная в табун, в течении 2—3 недель пребывания на привольи роскошных пастбищ Карачая, совершенно оправляется, набирается сил и становится опять пригодной для больших переходов»17.
Побывавший в 1898 году в Карачае с группой гимназистов этнограф А. Н. Дьячков-Тарасов подчеркивал: «Карачаевские лошади отличаются небольшим ростом, но замечательно сильны и осторожны: когда карачаевцу приходится ехать по узкой тропинке над пропастью, он лошадью не управляет, а только сам твердо держится на седле, упираясь кончиками носков о стремена, – и лошадь сама выбирает себе дорогу»18.
Скотоводство в Карачае продолжало развиваться. Г. Рукавишников писал в начале 20-го столетия: «На горных пастбищах до самого подножия Мингитау (Эльбруса) пасутся табуны карачаевских лошадей и многочисленные стада овец»19.
Учитель П. Никитин рассказывал об отправке весной 1904 года карачаевских добровольцев на Русско-японскую войну: «Сел. Учкулан. 31 марта. Сегодня с утра в ауле большое движение, а спустя некоторое время, на площади около сельского правления образовалась большая толпа людей – собрались знакомые и родственники посмотреть и проводить добровольцев-карачаевцев, отправляющихся на Дальний Восток.
Мужчины стояли ближе к «идущим», а женщины составили отдельную группу и были на некотором расстоянии от них, так как магометанский обычай не позволяет женщинам запросто смешиваться в толпе с мужчинами, а тем более открыто заявлять какие-либо благопожелания, – все это дело мужского населения, а потому они казались простыми зрительницами и по лицам их трудно было угадать, что мыслит в такой момент женщина-карачаевка; только, когда виновники этого сбора проходили мимо, то некоторые из старух, вероятно, матери, не выдерживали и порывисто бросались обнимать и целовать будущих героев и утирали передниками свои слезы.
Всего отправляется из нашего селения 16 горцев-карачаевцев, из них два имеют по 21 году, а остальные от 25 до 35 лет. Общество сделало им на свой счет новые полушубки, черкески, сапоги; каждый вооружен кинжалом и шашкой; из карачаевских табунов выбрали для них лучших лошадей. Добровольцы имеют средний рост, бодрый вид и выстроенные в шеренгу на обращения к ним по сему случаю сельского начальства отвечали громким «ура!».
Среди них все время можно было видеть живущего в этом же ауле казака Т-ко, действия которого показывали, что он со всем усердием старается дать новичкам сколько-нибудь военную выправку; он же взялся и доставить их на сборный пункт в Баталпашинск. Из всех остальных карачаевских аулов тоже идут добровольцы…
Карачаевцы с малых лет имеют дело с лошадью, привыкают ловко сидеть на ней; порода лошадей очень выносливая, – они легко приучаются к быстрой и с препятствиями езде в горах. С кинжалом и шашкой карачаевцы обращаются мастерски, часто встречаются у них и ружья для охоты в лесах»20.
Н. В. Фон-Дервиз, говоря о коневодстве у абхазцев, отмечал, что они в основном покупают лошадей в Мингрелии. «Реже приобретают кабардинских и карачаевских. Последние очень похожи строением головы и корпуса на кабардинских, но ноги короче и туловище массивнее, грудь и шея развиты лучше. В горах они очень хороши вследствие верности шага, силы и нетребовательности»21.
В трудах «Абрамовской комиссии», исследовавшей в 1906—1907 годах землевладение и землепользование в Карачае, сообщалось: «Природа гор указывает им быть скотоводами и горцы с особой заботливостью относятся к главному фактору своего благосостояния; в этом отношении скотоводство и коневодство в Карачае, по сравнению с соседними горцами, развито в больших размерах и за последнее время замечается забота Карачаевцев об улучшении пород скота; в настоящее время вместо низкорослого и мелкого рогатого скота, встречаются стада крупной черноморской породы и улучшенный тип горской лошади, годной для строевой службы…
Скотоводство и коневодство в Карачае имеет огромное значение не только в смысле сбыта живого скота и его продуктов на местные рынки в Кубанской области, но также имеет широкое распространение в пределах Терской области, Тифлисской и Кутаисской губерний, куда сбывают Карачаевцы свой скот и знаменитых карачаевских барашек целыми стадами, а большинство казачьих полков Кубанского войска снабжается прекрасными строевыми лошадьми. В этом отношении местные исследования указывают, что Карачаевское население ежегодно продает 9595 лошадей, 30 787 рогатого скота и 107 552 овцы, на сумму 2 940 660 руб. От продуктов скотоводческого хозяйства население продает: 25 000 пудов овечьей шерсти на 250 000 руб., 6600 пуд. масла на 66 000 руб., кож и овчин на 50 709 руб., а всего на сумму 3 307 369 руб.».
Количество лошадей по дворам варьировало от 1 до 350, а 20% дворов не имели вообще лошадей. По данным той же «Абрамовской комиссии», количество скота в Карачае выражалось следующими цифрами: 33 758 лошадей, 125 027 голов рогатого скота, 497 471 овец и коз, 1460 ослов22.
В то время уже предполагалось, что в формировании карачаевской породы принимали участие и лошади Востока. Б. А. Витмер в 1907 году отмечал: «Дальше к югу ощущается все растущее влияние восточной крови; таковая в большей или меньшей степени проявляется в донской лошади и в северокавказских породах – ногайской, кабардинской, карачаевской и проч.»23.
Кроме разведения лошадей для собственных нужд, карачаевцы выращивали и массово поставляли лошадей в казачьи войска. Большой специалист по животноводству А. А. Атманских, говоря о коневодстве у горских жителей Лабинского, Екатеринодарского и Баталпашинского отделов, подчеркивал роль Карачая: «Карачай в данном случае играет очень значительную роль, снабжая строевыми лошадьми большинство казачьих полков Кубанского войска и сбывая, вообще, до 10 000 лошадей ежегодно»24.
Вероятно, именно поэтому в «Справочной книге по животноводству (Календарь сельского хозяина на 1908 год)» среди «Пород сельскохозяйственных животных», в числе кавказских верховых лошадей, отнесенных в книге к легким кавалерийским лошадям, указана и карачаевская лошадь25.
Вот, кстати, одно из многих свидетельств, прямо или косвенно показывающих, что карачаевская лошадь была также и верхового типа. С продажей карачаевцами лошадей связано появление такого мифа: карачаевцы разводили «для бизнеса» не карачаевских, а только кабардинских лошадей. Этот миф является следствием другого мифа про очень низкорослых пастушеских карачаевских лошадок, очевидно непригодных для кавалерии. Понятно, что мифотворцам потребовалось увязать свои домыслы с тем фактом, что карачаевцы в дореволюционное время стали массово выращивать и продавать лошадей не только на ярмарках, но и в казачьи войска и в Закавказье. Конечно, нельзя и утверждать, что все продаваемые карачаевцами лошади были только карачаевской породы или какой-либо другой (Р. Д.).
Животноводство продолжало оставаться основным занятием карачаевцев и перед революцией. Врач Г. М. Гречишкин писал: «Главные занятия карачаевцев – овцеводство, скотоводство и коневодство. Руно карачаевских овец в почете у всех горцев»26.
В «Военной энциклопедии» Сытина, по мнению некоторых мифотворцев, карачаевская лошадь относится к кабардинской породе. Миф ведет свое начало со следующего обстоятельства: в одном из томов была сделана переадресация «Карачаевская лошадь – см. Кабардинская лошадь». Открываем статью «Кабардинская лошадь» (1913), и в ней нигде не сказано, что это одна и та же лошадь. Сказано лишь, что с кабардинской «сходна по типу лошадь Карачаевская, распространенная в гористой местности верховьев р. Кубани, но ростом она меньше».
Там же отмечено следующее: «…коневодство в Кабарде с каждым годом падает и первоначальный тип лошадей изменился к худшему…»27.
Далеко ли зашло это «падение», однозначно судить трудно. Путеводитель «Кавказ» под редакцией Э. С. Батенина уже в советское время констатировал: «Так, известная всем кабардинская порода выродилась в простую рабочую лошадь уже к началу XX в.»28.
В связи с этим следует упомянуть и миф о том, что «кабардинская порода сохранилась к нашему времени в неизменном виде». Миф этот продолжается тем, что образцом «сохранившейся сквозь века» кабардинской породы выставляется и современная заводская карачаевская лошадь. Не разбирающиеся в коневодстве сторонники этого мифа, очевидно, не знают о том, что настолько чистого разведения не могло быть в принципе.
К примеру, Г. П. Балабанов писал, что «в погоне за повышением роста» метизация кабардинских лошадей началась еще до революции. В послереволюционный период этот процесс получил дальнейшее продолжение. Улучшателями кабардинской лошади выступали разные породы: английская, арабская, текинская, венгерская, тракенская, донская29.
Отдельно следует отметить труд А. А. Атманских «Животноводство в Карачае, Кубанской области. (Зоогигиенический очерк)». Можно предположить, что это
